В советские годы он обеспечивал жителей области рыбой и консервами. А сейчас зияющие пустотой окна смотрят на залив и редких посетителей. TKR побывал на пустующем рыбоконсервном комбинате и задумался о том, во что годы превратили когда-то успешное предприятие. Мамоновский комбинат был создан в январе 1949 года на основе участка по приемке рыбы, который находился на берегу Калининградского залива.
Здесь выпускали консервы, соленую и пряную рыбную продукцию из салаки. При комбинате работали упаковочный цех. Для сотрудников были организованы баня и база отдыха.Предприятие проработало до конца 1980-х — начала 90-х, после чего обороты начали сокращаться. В одном из цехов был открыт розлив напитков, в административном здании оборудовали медпункт. Сейчас территория комбината практически заброшена. Лишь на одной из частей располагается рыбоколхоз. Пройти к разрушающимся зданиям можно без труда: ворота открыты, а сторож, охраняющий еще работающую часть, лишь лениво предупреждает: “Там собака на территории бегает и сторож есть”. Разбитая дорога с глубокими лужами, вдоль которой возвышаются заросли травы, ведет к пустующему комплексу, вдоль которого все усыпано битыми стеклами из окон. В первом, когда-то административном здании выбиты двери. В одном из закутков, ведущих в цех, возятся маленькие щенята: видимо та собака, о которой говорил сторож, успела размножиться.
В самом цеху все вперемешку. Здесь и этикетки для рыбных консервов и бутылки для напитков. Стену из толстого стекла тоже понемногу разбивают. А металлические трубы, лежащие внизу, выкопали с таким усердием, что можно почувствовать себя в фильме ужасов, где орудует крот-мутант: траншея протягивается на несколько метров и уходит в другие помещения.
Лестница усыпана старыми документами. Журналы, должностные инструкции, санитарные книжки и поздравительные открытки от предприятия пылятся и разносятся ветром. Наверху нет оборудования, но можно найти старые календари, пакеты для рыбы, которые полностью заполоняют одну из комнат, и почему-то старые противогазы. От медпункта, кроме таблички, не осталось почти ничего. Только пузырьки, перекатывающиеся по углам, колченогий столик и чайник на тумбочке. А еще розовый бинт, зачем-то намотанный на оконные рамы. От окружающей безысходности, глядя на него, можно вспомнить одноименную песню Агаты Кристи.Рядом раньше был коптильный цех и подсобные помещения. Сейчас в них множество ласточкиных гнезд. Обитатели не очень довольны тем, что их покой нарушают и сердито чирикают. А вот в бывшем гараже пусто. Если не считать брошенного лупоглазого грузовичка, который то ли стал донором деталей и был брошен ржаветь, то ли постепенно разбирается на железо. Ржавчиной покрываются и печи, отапливающие местную баню, которая сейчас покрывается плесенью и сыростью. Еще на территории есть относительно новый огромный холодильник. Это единственное охраняемое место на всей территории. Потому что дорогая техника все еще используется. Сторож рассказывает, что в последнее время на территорию приходят не так часто: или “погулять” или найти место у залива, чтобы отдохнуть. По его словам, как-то использовать пустующий комплекс никто не собирается, следовательно, и восстанавливать тоже.
С крыши главного здания, на которой сейчас растут трава и кусты крыжовника, открывается восхитительный вид на залив и лес. И еще на рушащийся комплекс, который всего лишь 15-20 лет назад шуршал тут станками, пах копченостями и солениями.
Сейчас зелень и деревца постепенно отвоевывают территорию у пустующих строений, занимают дорожки и утверждаются, показывая, что природа возьмет свое там, куда редко ступает нога человека. Фото — Макс Лебедь
